| Армагеддон | http://www.pto.sib.ru |
Армагеддон
Использован материал из глубин нематериального и псевдоматериального.
Действие происходит с известными и не очень людьми, а также не очень людьми и не очень действия.
Отсутствие цели не есть главная цель. Я понял это, путешествуя нынешним летом в самых разных компаниях и самым неожиданным образом. Нас многие воспринимают как бездумных гуляк, которым абсолютно все равно где находиться, куда ехать и с какой скоростью это делать. В чем-то они и правы. Однако, далеко не во всем. Главное достоинство идей Праздношатания в том, что они постоянно совершенствуются. Новые мысли подпитывают устоявшиеся идеи, новые люди, глядя в том же направлении, видят все немного иначе. Каждый из нас старается внести что-то новое и новое увидеть. Зацикливание перебарывается с трудом, и каждый перерастает его сам. Пропала та агрессивность, с которой мы набрасывались на спортсменов, хотя принципиальное отношение не изменилось. Может быть, и не надо никому ничего доказывать, а просто жить и жить счастливо. И пусть читают это все, и та, и другая сторона, а также все остальное нейтральное большинство. По большому счету, здесь нет ни какой злостной пропаганды, а только безобидные рассказики, написанные по мотивам наших похождений.
Рассказ о биологической, геодезической и этнографической экспедиции конца тысячелетия.
“Едут бензовозы – привет бензовозам!”
Крик в ночи.
Расскажем о животном мире, преследовавшим нас в нашу последнюю поездку на Алтай. Для начала скажу пару слов о мухах. Если честно, то о них даже и говорить-то неприятно. Много их на бийском автовокзале. Они пристают самым пошлым образом: садятся на ноги, облизывают их, а потом просто вытирают о тебя лапы. Радует одно, реакция есть еще – многие погибают. Бомжи удивляются, им жаль убивать тварей. А твари путают нас с бомжами, поэтому с дуру садятся не на тех. А разве мудрено спутать, если сидим мы уже часов пять в пыли города, после ночной поездки на поезде в плацкартном вагоне, только без белья постельного? Но об этом позже (в разделе “Этнографическая часть”).
После Бийска мы оказались в Черге, что на развилке двух больших дорог. Ехать можно по любой, главное стоять упорно на одной и голосовать. Короче говоря, хочу рассказать о грибах. Почему именно при упоминании о Черге мне вспомнились грибы? Очень просто. Всю ночь шел дождь, возможно грибной. Грибы росли везде вокруг Мы проснулись очень рано и не заметили не одного. Было еще темно, ведь спрашивать время Артур начал с половины второго ночи. Хотели попасть на первый автобус (ночевали в палатках возле остановки). Дождь все еще лил как из ведра, и стояла добротная темень. Какие могли быть грибы? А вот после шестичасового голосования на мокрых ногах вполне могли образоваться совершенно любые. Главное внести побольше спор (или споров?
На самом деле с грибами проблем не было. Единственная, это мытье и чистка. Сбор их в лесу, на камнях, да и просто вокруг палаток доставлял массу удовольствия и успокоения. Когда мы добрались до места, которое назвали санаторием “Грипп-Нагорье”, питались грибами три дня к ряду. Санаторий находился на пригорке перед ледником Машей. Отличная стоянка, ручеек, внизу сложена баня. Вокруг множество грибов: сыроежки, боровики, маслята. Попадаются изредка подберезовики. Можно “зависнуть” в тех местах практически без еды и пожирать грибы во всевозможных вариантах приготовления.
В Чибите на полянах много клубники, что очень странно. В Новосибирской области она “отходит” еще в июле, а здесь самый урожай получился в начале августа. В лесу над водопадом Ороя крупная и сладкая черника. Устоять невозможно. Только-только краснеют ягодки брусники, но они еще кислы. Хотя через недельку другую и они уже нальются витаминным соком горного леса. Отдельного разговора заслуживает жимолость. Ее проще всего собирать. Можно есть на ходу, даже не останавливаясь. Варили компот. Получилось такое зелье, что все свойства ей присущие проявились впоследствии по полной программе. Главное свойство, о котором стоит упомянуть – закрепляющее. Еще одно – красящее. Нарисовали магические символы на стволе старого засушенного кедра заостренной веточкой, намоченной компотом жимолости. Через пять дней с проливными дождями надпись не только не смыло, но и даже не изменило цвета. Магические письмена - это неформальный символ ПТО. Дерево – ствол служащий сидением, на крайней стоянке озера Машейского. Кроме компота жимолость была брошена в спирт. На полтора литра около стакана. Спирт приобрел характерный цвет, вкус, а градусность опустилась с 90, где-то до 60. Но это не страшно. Вся мощь ушла в ягоды. Если их раздавить и процедить в марле, получим не менее 85° наливку. А сами ягодки, еще не раздавленные, были названы – Жима без отжима.
Есть еще и такие дары природы как кедровые шишки. Растут естественно на кедрах. Бьешь ногами по веткам (предварительно на них забравшись), а шишки падают на головы зевак внизу. Падают они липкие, смолистые и стремные. Чтобы можно было их нормально потреблять, т.е. щелкать, их варят или запекают в костре. Били нынче шишки прямо на Семинском перевале, чем навлекли гнев алтаек, сидящих в автобусе, на лиц грузинской национальности. Они тоже лазили на кедры, но только Игорян умудрился сломать ветку. Он тут же заступился за кавказцев и сказал, что за поход сжег не одно кедровое дерево. Перепалка прекратилась, когда алтайки предложили сами себе приехать в Россию и поломать пару веток на березах. Мы им это сделать разрешили с радостью.
Животный мир на этот раз ограничился дикими эмурангами (по другой версии - имурангами) или сеновками и другими их сородичами типа бурундуков. Это коренные обитатели Машейского озера. Мы назвали эти места страной Эмурангией. Они настоящие хозяева здесь. Очень похожи на сусликов, жирных хомяков, бесхвостых крыс. Пищат как воробьи, только много пронзительней. Поедают злаки и остатки пищи туристов. Мы даже эти остатки излишеств выбрасывали, выполняя определенный ритуал. Размахиваешься котлом, и пока пища летит по воздуху надо успеть крикнуть: “Ешьте!!”. Обычно успеваешь. Эмуранги любят поиграть. Когда они сыты и обогреты редким в этой стране солнцем, начинается веселье и дебош. Они бегают вокруг стоянки и перекликаются на разные голоса. Пока один отвлекает туристов, парочка других подбегает с противоположной стороны, схватят какую-нибудь не нужную ни кому вещицу и с визгом убегают. Многих это веселит.
Бурундуки, как и люди, едят грибы. Причем, они грызут шляпки на маслятах, потом бросают недоеденный продукт. Эти грибы уже больше почему-то не гниют. Иногда мы их доедали.
Видели семейку козлов горных в количестве пяти штук. Видели у перевала Осыпной, что рядом с Нижне-Шавлинским. Видели на расстоянии выстрела. Потом несколько дней только и говорили, что о мясе с чесноком.
Здесь же на зеленом склоне можно откопать Золотой корень. Попить его на ночь и сидеть у костра, “глючить”. Странными он свойствами обладает. На меня лично действует абсолютно не так, как об этом пишут в книжках по фитотерапии.
Весь поход планировался как самодеятельная праздношатающаяся геодезическая экспедиция. Праздношатающаяся, потому, что мы до последнего момента не знали точно куда едем. Я хотел на Мультинские озера, Игорян очень сильно хотел попасть в Чибит. Остальные особых пристрастий не питали, т.к. не были не там ни тут. Пришлось придумать прибор, который укажет нам направление. Назвали его астральным компасом или компасом судьбы. Это было два игральных кубика с числовыми точками на гранях, обычные “казиношные” кубики. Сели в поезд и решили там произвести броски. Почему там? А чтобы никто не знал, куда мы уехали, чтобы все решилось само.
Матч века начался после разъезда Иня. Кубики звонко стучали о тарелку. Люди в вагоне напряглись. Что же будет. У меня выпало 5+2, что означало 7. Счастливое число, только маленькое. Игорян тоже долго привлекал к себе внимание народа. Звон прекратился, и кубики своим раскладам заставили вздрогнуть сердца. 6+1, итого 7. Задумались. Около сорока минут боялись продолжать матч. Ели помидоры, колбасу и сыр. Пили чай.
Я снова кинул кости. И снова 5+2, снова 7. Что бы это значило? Игорян был уверен, что и у него выпадет повтор. Все напряженно следили за игрой. А ведь это была не игра. Решение должно быть судьбоносным. Где встречать конец света? Покатились кубики и все увидели результат. 4+2. 6!!! Мы едем на Мульту! Договорились, что после игры и в последствии во время похода, проигравший не будет упоминать, что не хотел этого путешествия. Игорян расстроился, уселся за столик возле туалета и уснул в таком положении. Ленка отдала пассажирке на второй полке свой спальник, чтобы та не просила закрыть форточку.
Исследование Бийска продолжалось около шести часов. Все сводилось к поискам транспорта, но в процессе этого удалось провести некоторые исследования местности. Совершена поездка до конечной 23-го коммерческого автобуса - автопарк, ост. Речпорт. От остановки нужно пройти еще около двухсот метров, и вы окажетесь на тусовочном месте половины автотранспорта города. Вторая половина, между прочим, обитает в районе автовокзала. Такса автобуса за километр составила 4 рубля.
Деревня Черга, в которой нам довелось провести на этот раз не менее 20 часов, находится на развилке двух трасс. Одна Чуйский тракт, по которому последовательно можно добраться до селений: Шебалино, Онгудай, Иня, Чибит, Акташ, Кош-Агач, Ташанта. Вторая без названия. По ее протяжению встречаются Усть-Кан, Усть-Кокса, дальше Мульта и Тюнгур (конечная деревня). В Мульту можно проехать и по Чуйскому тракту. Для этого нужно выйти в деревне Туэкта перед Онгудаем. Там есть сверток дороги на Усть-Кан, по которому ходит Усть-Коксинский рейсовый автобус. А от Усть-Коксы можно легко добраться на попутках до самого места. Итак, в Черге возникает дилемма: куда податься? Идем в деревню, через которую проходит Коксинская трасса. В прошлый раз, когда мы голосовали на этом месте, почти сразу же остановился КАМАЗ, и все дружно забрались к нему в кабину. Правда, было нас тогда трое, а сейчас пятеро, а так же с нами нет Антона. “Ловить” нужно микроавтобус или автобус. Идея изживает себя часа через три. Уходим на Чуйский тракт, где и останавливаемся на ночлег возле остановки автобуса. Утром будем тормозить каботажный транспорт и по возможности не рейсовый.
Вечерело. По трассе пролетали бензовозы. За трассой текла река Сема. Под трассой (или перед) отдыхали мы. Вокруг болота, ручьи, заброшенные конюшни и не совсем заброшенные дома. Заночевать, однако, возможно. Дрова были украдены из “ничейного” сарая. Для этого пришлось нам с Игоряном перебраться через маленькое болотце, поговорить с детьми 6-7 лет, затем вернуться назад и собирать веточки на прежнем месте. Дрова, в том самом сарае, и вокруг него оказались бетонными и железными (последние, к тому же еще и ржавыми). Звездная ночь незаметно превратилась в ноченьку дождливую. Даже жаркий костер не помогал умиленным путникам. Пришлось уходить спать. Игорян и Анжела оставили свои рюкзаки на улице, тем самым, утяжелив все их содержимое (сахар, сухари, одежду) раза в два. Много воды утекло и затекло.
Следующий день показал всю мощь праздношатающейся идеи. Мы ослушались указаний компаса и по природным приметам тонкой сферы судьбы, нашли новое направление. Мы снова ехали в Чибит.
Мост через Чую уже не казался таким страшным как раньше. Небо перестало быть таким глубоким и голубым, оно затянулось тучами и снова закапал холодный дождь. Тропинка вдоль горки стала скользкой, и мы не один раз поскользнулись и даже упали на спину, Игорь упал, а все остальные только поскользнулись. Руки заняты мешками с едой, другими вещами быта и напитками.
Печь на фермах дымит, пугает. Дрова почти все кончились, поленницу сожгли туристы за последние пять лет. Может быть, именно по этому костер разводился плохо. Украли один из домиков. На его месте теперь покос. А где же дом? Далеко в горах. У самого истока реки Орой взросло новое зимовье. У него теплый вид. Рядом стоит УАЗик, пасутся козы (или бараны). Людей не видно, хотя по ночам стреляют. Вода в Орое стала не такой вкусной, как раньше, но для замученных жаждой путников она казалась по традиции прекрасной. А когда развели ею “ZUKO”! А когда запили напитком сало! А когда Игорян нашел неподалеку почти не сморщенный огурец, и мы все съели его с салом и водой! Прелестно! После этого девушки ушли купаться, может быть и не после, но солнце и целебная вода подействовали на них очень благотворно. Обошлось даже без валидола.
Ночевали на последней стоянке вдоль Ороя. Впервые у меня замерзли коленки (впервые за этот месяц). Гремел гром или все еще веселились алтайцы. Очень много людей проходит здесь. Говорят разное, мужчины глумятся, женщины шепотом повторяют: “Не ходите туда”. Почему не ходить? Не знаю.
За последующие дни мы обошли все окрестности. Пересекли два раза Ровню, спустились, поднялись и снова спустились по склону к реке Машей (каждый раз в разных местах). Обнаружили “продувной” домик, годов семидесятых постройки, ночевали в нем. Рядом полуразрушенный айыл, что в переводе означает дом или юрта из дерева. Многие отламывали от него дощечки для разведения огня, многих он обогрел.
Вода в Машейском озере вела себя нахально, для этого сезона. Она меняла свой уровень на полтора метра за сутки. Для того чтобы можно было пробраться на знаменитое изогнутое дерево, мне пришлось в течение получаса строить плавучие мостики из валяющихся в округе прогнивших бревен. Когда не шел снег и выходило ласковое солнышко, мы загорали с видом на ледник, и даже разувались. Это абсолютно не портило экологическую ситуацию в регионе и даже не отпугивало диких эмурангов. Когда же солнце пряталось за тучи, мы уходили к костру и грустные ели сало. По ночам сыпались камнепадики, чем тревожили сон геодезистов. Однажды в воду залетела скала метров пять в диаметре, предварительно завалив с десяток крупных и не очень кедров, проторив себе, таким образом, дорогу на дно. Мы с Игоряном вылезли из палаток и наблюдали ее приводнение, разбуженные треском ломающихся стволов. После этого нервно ступая по снегу, подошли к столу, и выпили “по-рисочку” по сорок для успокоения.
Тропинка вдоль озера пожелала долго жить, и утопилась в воде. Вторая еще настолько молода, что ее трудно было разглядеть на камнях. Встречающиеся впадающие в водоем реки и ручьи переходятся по бревнам, а некоторыми неводобоязненными балеринами вброд. Стоянка с названием Аленины озера шумная и мокрая. А если пройти минут двадцать по тропе в сторону ледника, можно увидеть печь для бани, сложенную у реки. Резко повернем направо и поднимемся метров тридцать по склону. И вот мы в санатории “Грипп-Нагорье”.
Эмуранги здесь худоваты, туристов мало сюда заходит. Когда же мы уходили из этих мест, они значительно поправились. И мы поправились. Ночи становились холодными, а дни мокрыми. На мокром росли грибы. По мокрым камням скакали туристы. Скакали-скакали одни москали, да и присыпало камнями парнишку. Отделался, слава богу, нелегким испугом, потерей рюкзака и разбитой щекой. В это время мы с Игоряном собирали грибы. Встретили эту довольную жизнью группу молодежи, налили покалеченному спирта, поговорили. Когда они ушли, Игорян беззлобно обругал путников, за неаккуратность и вообще поругался на погоду и туристов.
Ледник Машей обитаем. Обитаемы и окрестности. По камням прыгают козлы и бредущие с перевала Нижне-Шавлинский люди. Пространство здесь расширяется, а расстояния слишком неопределенно теряются в своей белой горной глубине. На гребне тропа становится почти что дорогой. Ледник оказывается слева от нас. Он далеко внизу, хотя кажется, что совсем близко. Справа стены из красноватых камней, внизу речка. Речка вырывается из-под насыпи и, пробежав немного, снова уходит под землю. Дальше справа еще один ледник, он усыпан черными валунами, галькой, грязью. Даже удивительно, что от этой нависающей массы вода собирается в озеро небесной лазури. Я говорю, конечно же, не о серо-белой массе Машейского озера, а о маленьком водоеме метров пятьдесят шириной, образовавшемся под ледником, идущим от перевалов Надежда и Нижне-Шавлинского. Сначала талая вода ручьями разливается по долине, затопляя карликовую березку и тропу, затем она собирается в бурный поток, и, попадая в западню, сливается в озеро (или запруду). Вокруг озера в качестве дров, вернее будет сказать для топлива, можно использовать только лишь кустарник. Хотя места под палатки есть, и погода, в общем-то, не ветреная, озеро находится в яме. Нашли костровище и несколько банок из-под пива. Не удивились. Тропинка уходит наверх и мы вслед за ней. Черный ледник нависает над нами. Перебираемся через сеть ручьев по камням. Тропинка идет по правой стороне и резко забирается в гору. Зима и лето соседствуют рядом. Долина ледника растянулась с запада на восток, и солнце разделило полномочия времен года. Один склон покрыт вечной мерзлотой, отчаяньем и сложностями гор, другой зеленеет флорой, обласкан теплом и протоптан тропинкой. Эмуранги даже здесь водятся в изобилии. Они тоже топчут свои тропы, которые иногда пересекаются с человеческими. Один спешащий зверек налетел на бешеной скорости на ботинок Анжелы, потерял азимут, пометался в разные стороны, сориентировался и шмыгнул в норку. Кто больше напугался эмуранг или Анжела непонятно. Возможно я, потому что шел позади и вздрогнул от криков и визгов.
Сидели на склоне, наблюдая северные стены Северо-Чуйского хребта. На леднике перевала Надежда видели пару точек, которые походили своими повадками на людей. Оказались простыми камнями, наверное. Отрыли корешок, будем его заваривать. Видели перевал, который называется толи “Осыпной”, толи “Сыпучий”. Тот самый, на котором погибла некая Алена, в честь, которой были названы озера. На мое предложение пройти через этот перевал к нашей стоянке, я получил много нареканий и единогласный отказ.
Вернулись той же дорогой в родной “Грипп-Нагорье”. Ели грибы.
Нам всегда везет на хорошее общение. С самого первого похода на Алтай мы всегда встречаем множество интересных людей. Так было и нынче. Первый из них это Артур. Мы познакомились с ним практически перед самым походом на дне рождения Макса Макарова. И теперь едем в горы. Народу собиралось много, целая демонстрация. Однако, так или иначе, по разным причинам все отказывались, и команда таяла на глазах. Сам я совершенно не хотел ехать - дела. Пошел с Игоряном покупать спирт, не выдержал. Все собирались уезжать вечером, но благодаря моему неожиданному решению, отъезд отложился на сутки. Игорян сказал, что я должен гордиться этим. И я возгордился.
Стали усиленно готовиться к путешествию. Готовились всю ночь и весь следующий день. Наготовились так, что к вечеру не могли спокойно сложить рюкзаки. Игорян даже уснул в процессе этого нелегкого дела. Я пришел домой, пел песни, принимал ванную и складывал вещи в рюкзак. Слова песен были примерно такими: “Кружка, ложка, нож. Надо надо спальник взять. Не забыть зубную щетку. И ботинки, и шнурки, кофту с курткой тоже надо...”. Так и собрался. Когда пришел к Игоряну; тот все еще спал. Мы с Анжелой принялись жечь хлеб, под видом сушки сухарей. Сожгли так же много, как и не дожарили. Сложили их в вымпел “Ударник коммунистического труда”. Пили чай. Ворожищев Евгений на велосипед съездил домой и привез “Астральный компас”.
Что делать с Игорем? - думали мы.
Что делать вообще? - думал я.
Ну, ни фига себе! - Анжела не говорила, но на лице у нее проявилось это выражение.
Поймали машину. Когда доехали до Бондов, выяснили, что Игорян забыл топор. Отправили его на этой же машине домой. Водитель поинтересовался, а не проще ли купить новый топор. Оказалось сложнее. Сложнее высадить Игоряна. Ему понравилось кататься. На месте сборов игрища в “Червей”, пиво, много разбросанной по полу еды, спальники, снующие из кухни в комнату девушки, сало в холодильнике. В общем, переполох. Накупили два килограмма конфет, кислоты (аскорбиновой), глюкозы, много сахара, сала. Пока играли в “Червей” чуть не опоздали на поезд, не могли торваться. Игорь в это время спал на полу в спальной комнате.
Спал Игорь всю дорогу. После матча века в кости он спал сидя, закинув голову далеко назад, как пианист. Анжела спала за столиком напротив, склонившись вперед. На самом столике стояла баночка с зеленым зельем и различными холваобразными продуктами к чаю. Ленка отобрала свой спальник у тетеньки, которую несколько часов назад пожалела. Забралась на вторую полку и уснула счастливой.
В Бийске на нас напали. Для начала четыре симпатичные женщины, направляющиеся на Аккем. Они подумали, что вместе мы уедем быстрее. Много обиженных судьбой водителей “таксистов”. Туристов. Встретили Эвольда и двух девушек с ним. Они тоже ехали на Аккем. Тусовка. Эвольд очень много смеялся. Рассказывал истории. Не робел. Всегда был спокоен. Его небольшой гарем, как положено, молчал. Т.к. мы все еще ехали на Мульту, попутчики были кстати. Под видом поиска автомобиля с Игоряном пошли за пивом. Чуть позже долили в батл спирта. Ели сало прямо на автобусной остановке автовокзала. Игорь там снова уснул. Тяжела у него жизнь. Мои ноги объедали вышеупомянутые мухи. Бомжи не суетились, они ведь тоже азиаты. Артур с Ленкой читали газеты. Газет набрал Артур. В них пишут в основном о Красноярских столбах и о различных вирусах.
В Горно-Алтайске нас ругали продавщицы снеди. Мы впятером сидели за столиком летнего кафе, пили пиво и местное вино. Оказывается этого делать нельзя. Нет, не потребление алкоголя возбудило девушку. Она обиделась, что купили мы не у нее. Обиделась-то, обиделась, но куда ж от нас деться, села за соседний столик, и сама взялась за стакан.
Женщины от нас отделились, забрались в УАЗик и поехали отдельно. Эвальд исчез еще в Бийске. Наша группа залезла в автобус. Тут же познакомились с Володей Хромым - алтайцем, а так же с Аркадием из Шебалино - не в меньшей степени алтайцем. Знакомились мы с Игоряном. Удивлялся нам Артур. Расхлебывали девушки. Аркадий захотел немедленно жениться. За Анжелу или Елену, за любую из них предлагал по 5000 баксов. Правда, они у него были неразмененные. Дом готов был построить двухэтажный, машину купить новую! Пришлось ему с нами выпить вина. К Черге они уже передумали ехать домой, собирались выйти с нами и продолжить. Написали нам явочные адреса и фамилии в Шебалино и Мульте. Попрощались.
В Черге на лавочке под раскидистым тополем сидел Валера. Ему, как и Артуру было 37 лет. Он поинтересовался, куда мы едем. Артур ответил, что на Мульту. Тот снова спросил, куда мы едем. Артур снова невозмутимо ответил. Такой диалог повторился 11 раз. Игорян слушал, слушал это и уснул на рюкзаке под забором. Заморосил дождь. Валера жил в Черге, в домике на горке. Юмор у него был, только спрятан далеко под маской алкоголя. Он не мог подняться со скамейки, поэтому знакомился с Анжелой сидя. После десяти минут знакомства пришлось его припугнуть, чтобы успокоился. Но Валера был по жизни спокоен. Звал в баню. Мы с трудом понимали, о чем он говорит.
Водитель пойманной “НИВЫ” оказался большим юмористом. Он сказал, что автобус приходит в 6 часов утра. На самом деле в 9:30. Когда мы проснулись рано утром, почти ночью, когда под проливным дождем собирали вещи, когда стояли мокрые на остановке я не один раз вспомнил этого автомобилиста. Как бы он не врезался, куда пока икал или не подавился косточкой от вишни. Хотя, вишня еще недозрелая, скорее понос заработаешь, чем подавишься. И то ладно, и то радость.
Ночью сидели у костра. Смеялись. На пару часом небо очистилось. Наблюдали красный закат над деревней Черга. Рассказывали анекдоты. Популярностью пользовались два: про Серко и про то, как молодой грузин залез на дерево, а слезть не мог. Анжела ходит с больным лицом, правда, лица уже не видно т.к. темно. Ей не очень хорошо, то ли от супа харчо, то ли от сала. Игорян договорился, или может быть добродился по болоту. Голос у него пропал. Пришлось чревовещать. Ночью расхрапелся так, что мы с Артуром проснулись в соседней палатке. Я думал, что с меня слетает спальник. Надо сказать, что Анжела, спящая рядом с Игоряном, этого не слышала.
Всю ночь Артур просыпался и спрашивал “Сколько времени”, опасаясь проспать автобус. Первый раз он это сделал через полтора часа после укладывания спать, т.е. в половине второго. Второй раз он будил меня в три часа. И так продолжалось до пяти утра. Именно в это время мы и поднялись. За окном гроза, в палатке тепло и сухо. Хорошо, что у нас есть тент. Капли громко барабанят по полиэтилену и гипнотизируют Ленку, стимулируя ее не выползать из спальника. А она это очень любит, в смысле не бодрствовать, а спать. На этот раз она выбралась из “постели” небывало рано и принялась собирать вещи. В последующие дни, страдая от недосыпания, жаворонок по утрам не пел. Бегаем с Артуром по дождю, будим Игоряна с Анжелой, сгребаем пожитки. Артур в дождевике дождя не боится. Я дождя боюсь, потому как это не дождь, а настоящий ливень. Мне мокро и неприятно. Ненавижу холодный душ по утрам, хоть убейте. Игорян в это время мычал. Он не храпел. На призыв собираться, отзывался нечленораздельными хрипами. Анжела отзывалась мягко, но тоже нечленораздельно. Впрочем, все равно, слышна была только барабанная дробь дождя. Найдены рюкзаки “сладкой парочки”, они валяются на поляне. Игоряновский под лиственным деревом, которое защищает, как известно, только от 20% влаги (хвойное от 80 %), Анжеликин же рюкзак валялся на открытой площадке. Место в палатке мало, вот они и решили оставить вещи на улице. В результате, в рюкзак к Игорю из 1000 пролитых литров залилось 800, а к Анжеле все 1200, т.к. те 200, которые не попали к Игоряну, должны же были куда-то деться.
Мы с Артуром судорожно перетаскивали вещи на автобусную остановку. Мокрые все до костей. Ленка выскочила из палатки, когда мы уже практически ее свернули. Пришлось в итоге сворачивать на остановке. Анжела выползла, когда я начал материться на Игоряна. Тот по-прежнему кряхтел и обещал моментально собраться.
Стоим вчетвером на остановке, ждем автобуса. Игорян спит в палатке, где-то в кювете. Идет крупный и частый дождь. Мы под железной крышей не скучаем, всем смешно. Через 15 минут иду будить Игоря. Просыпается он примерно с третьего матерка, с пятого начинает шевелиться, а с десятого складывать вещи, вернее палатку, т.к. вещи то все уже были на остановке. Черга дремлет, хотя многие уже проснулись. Игорян, промокший насквозь, мечется по остановке и удивленными глазами оглядывает мир и всех его обитателей. А из оных можно было заметить только нас, потому что не одному идиоту ни пришло в голову припереться сюда такую рань. Перебираем вещи, разбираемся, где чьи. Вся еда, которая была у Игоря и Анжелы в рюкзаках намокла, точнее, вымокла до неузнаваемости. Мешок с сухарями стоит на скамейке, единственном более или менее сухом месте, сушиться. Сушился он часа полтора, потом был просыпан Игоряном на мокрый, даже “лужный” пол. Становилось холодно. Ноги и все остальное тело не высыхали, а наоборот все более намокали. Дождь капал, а иногда лил.
Автобус пришел не в 6:30, как нам обещали, а в 9:30. Шел он в Улаган. Уехал без нас, ведь мы собирались в Усть-Коксу. В тот автобус зашли пара местных жителей и свалившийся с неба милиционер. На удивление, все они, несмотря на ливень, были сухими. Через пятнадцать минут подъехал Усть-Коксинский автобус, и проехал мимо. Следом подъехал к заправке автобус до Акташа. Он был переполнен детьми, заправился и уехал, нас не взяв даже до Туэкты. Скорчились лица, потускнели глаза. Выпился штофик спирта. Разводили его мутной водой Семы.
На остановке появляются люди. Два алтайца. Ходят вокруг, осматриваются. Глядят настороженно, облизываются. Артур смекнул, чего хотят аборегены. Пользуясь легким затишьем погоды, он спустился с дороги на траву, и стал разводить костер для чая. Пора вкусить горячей пищи. Все согласились с этой мыслью. Игорян понял ее по своему, выпил для аппетита или под горячее (еще не сготовленное). Потом его внимание привлек алтаец. Он взял в руки штофик и подошел к местному жителю. Тот сначала отказывался, но после того как присмотрелся к лицу и походке Игоряна сообразил, что уйти не удасться. Назвался он Сергеем, сказал, что едет к себе домой в Шебалино. Живет в доме возле милиции на втором этаже, квартира 9. После второй дозы он уже звал нас к себе в гости. А ведь могли бы и поехать. Одарил нас кедровыми шишками, запечеными на костре. Угостил хурутом - национальным алтайским сыром. Приготавливается он очень хитро, рецепт не привожу, может напрячь многих слабожелудочных, вкус имеет кислющий. Зато очень сытный на одном кусочке размером со спичечный коробок, можно без напряжения прожить день, занимаясь тяжелой физической работой, и почти не проголодаться. Игоряну и Лене этот продукт сильно не понравился. Артур выслушал мой рассказ о том, как он готовиться и есть передумал. Анжела, в силу любопытства попробовала, и ей пришлось по вкусу это странное кушанье. Алтаец не выдержал и побежал за водкой в магазин. Подошли две местные девчушки, поймали машину и уехали по своим делам. Нам машины не останавливались. Странно, у нас так много хороших вещей, продуктов.
Алена с Анжелой голосуют на перекрестке. Им все равно, по какой дороге ехать. Нам с Игоряном тоже. Артур сжигает дрова, которые сам же и заготавливает. Время незаметно пробегает. Вернулся Сергей. Он пьет водку и ловит машину. Поймал. Однако пока он наливал Игоряну в кружку огненную воду, автомобилист не выдержал и уехал. Вскоре подошел Акташинский автобус. Время местное – 13:00. Забираемся внутрь. Пять минут назад я “распатронил” свой рюкзак и вещи валялись вокруг остановки. Игоряновский рюкзак еще в принципе не собирался. Когда подошел автобус, Игорь схватил мой несобраный рюкзак и побежал. Потом мы в течение 10 минут закидывали вещички россыпью.
Загрузились. Тронулись. Игорян стоит в проходе переполненного автобуса, схватившись по обыкновению руками за поручни наверху, практически висит. Из нагрудного кармана рубахи у него выглядывает крышка штофика, в который он в спешном порядке перелил кружку водки. Глаза тоскливые смотрят на меня. Я чувствую, что он хочет мне сказать. Чтож, от судьбы никуда не денешся. Едем в Чибит. После моего позорного отступления (оправданного уставом ПТО), Игорян повеселел. Он стал радостно пить из бутылька, смеяться, потом уснул.
После Шебалино мы ехали задом-на-перед. Сидели спиной к водителю на задних сидениях. Перед Игорем с Анжелой два брата туриста. С одним из них мы виделись в поезде сутки назад. Он успел заехать в Горно-Алтайск, переночевать у родственников, и вот теперь они направлялись с нами в Чибит. Игорян наровил поставить ноги на рюкзак одного из братанов, а тот очень вежливо просил его, их убрать. Продолжалось это долго, пока не достало всех. Игоряна оставили в покое вместе с ногами. В этот момент он проснулся, снял ботинки и сказал “Можно поставить ноги к вам на рюкзак?” Смеялись все.
В Чибите туристы остановились в палатке. Мы пошли на фермы. Игорян по пути часто падал и грязно ругался. У него в руке был пакет с вещами, которые мы насобирали в автобусе, и которые не смогли распихать по рюкзакам. Не смогли потому, что Игорь не хотел открывать свой и взялся нести пакет в руке. В итоге он материл и вещи, и тропинку, и себя. До домика дошел с грязной спиной и тем, что ниже спины.
Ели суп-лапшу, нюхали смрад дымящейся печки. Проверили запасы спирта. Оказалось, что по дороге выпили почти 1.5 литра. Игорян всю ночь ржал и мешал спать. Ему снова чудилось, что у меня большая голова с ручкой. И естественно я сижу, подперев ее руками. Де-жа-вю. Утром выяснили, что он видел огромный, пластмассовый, ручной миксер для перемешивания молока в ведре. Мне показалось, что голова работает как-то не так, и я выпил таблетку аспирина перед сном. Утром сушили все, вплодь до сухарей. Что делать, Ильин день.
Варится гречневая каша на костре. На столе стоит котелок с чаем, конфеты, хурут, курага, сухари. Все бродят по окрестностям. Лошадиный топот и к домику подъезжает всадник. Алтаец. Привязал коня и зашел в дом. Я сижу, чай пью.
Садится. Я наливаю ему чай. Алтаец насыпает сахар, перемешивает и пьет.
Хозяин домика довольный ест сушеные фрукты. Думаю, что он сильно приувеличивал, когда говорил о том, что он хозяин. Скорее всего, просто хотел пугануть, как это принято на востоке, чтобы проверить, что за человек перед тобой. Сам он ночевал здесь во время сенокоса. Разговорились. Звали его, по-моему, Александр, хотя может быть и вру. Они подрядились с другом забросить сплавщиков из Барнаула до Шавлы. Говорят, что взяли с каждого по 1200 рублей (50 долларов). Наверняка преврали раза в два. Однако для одного дня работы это совсем не плохо. Спросил меня, а правда ли, что 11 августа будет солнечное затмение и конец света. Я сказал, что в этом нет ни какого сомнения – наука гарантирует. Он успокоился.
Игорян бродил вокруг домика. Услышал стук копыт и поднял голову. К нему приблизился второй всадник, видимо друг Александра. Он с ходу прикрикнул злобно:
И Алтаец ускакал.
Веселый же народ живет в этих местах. Когда через пару часов мы лезли по тропе на гору, снизу слышали свист наших новых знакомых, которые, видимо, хотели сказать нам, что через Чую есть новый мост. Однако мы этого не поняли и ушли дальше. Шлось тяжело из-за каши, которую мы переели с утра. Но по дороге мы умудрились обогнать троих парней с тяжелыми рюкзаками. Игорян злобно ухмылялся. У нас рюкзачки нынче одеваются одной рукой. Туристы же, для того чтобы встать вынуждены использовать подмогу товарищей.
Запыхавшиеся, встретили у реки Орой, славную парочку из Новосибирска. Девушка с котомкой за спиной, в мини юбочке, в колготках капроновых, и в туфлях с каблуками. Парень, с огромным, тяжелым рюкзаком, взмыленный, замученый, но веселый. Приехали они сюда на машине, которую оставили в деревне. Идут на Шавлинское озеро. Больше ничего не знают. В Новосибирском тур. клубе им рассказали, куда надо ходить, вот они и пошли. Парень очень громко говорил и очень много. Девушка Света ела жимолость, очень много ела. Поэтому почти не говорила. Они показали нам наилучшее место для переправы. Пьем “ZUKO” с огурцом, найденым на стоянке. Вкусно, полезно и витаминно.
Ночевали почти у истоков Ороя. В ночи слышались выстрелы и гульба. Бродили коровы. Они мычали и гуляли так же, как и их хозяева. Разве что не стреляли.
Артур ночью подзамерз. Я очень много ворочился. Аленка спала хорошо. Съели много супа с вечера, даже осталось на утро. Утром первый встал Игорян и сварил молочный суп. Мы его ели, ели, да не доели. Слили в пластиковую бутылочку, и пили по дороге. Очень невкусное это занятие.
На Машейском озерке встречали москалей и бийчан в одном лице. Москаль с фингалом, а девушка москалька с белой косой. А где же бийчане? Среди них. Среди нас. Сыпались камни на них с гор. К счастью ни кого не присыпало. Почти. Одного, правда, пришлось откапывать, потом резать рюкзак, доставать оттуда нужные вещи как-то носки, трусы, кружку, хозяина рюкзака и т.п. Главное, что народ пуган и доволен.
Открытие дня: “Жареное сало, сухарь, чеснок, спирт, ZUKO”.
Ресторан называется: “Машейский гурман”
Пока мы с Игоряном ходили по грибы, к лагерю на озере подтянулись людишки. Это были Новосибирцы. Некий “Ниндзя”, водил группу на Шавлу и теперь возвращался с нею домой. К ним присоеденились двое барнаульцев, веселая парочка. Смеялись все, когда мы с Игорем вернулись с грибами. Только руководитель (ниндзя) поругивался и глумился. Все сушатся, пьют чай с сахаром, улыбаются. Игорян очень мало ест конфет, но когда путники уходят его начинает давить жаба. Мы допиваем спирт из штофа и садимся к костру говорить. Странные люди эти москали Взяли с собой проводника, а он сбежал от них где-то перед перевалом. В результате один из туристов покалечился. Сейчас они вернутся в Бийск, и будут ждать проводника там, думаю не с пирогами. Следующий поход намечают в Крым.
Думаем, идти нам завтра к перевалу Нижне-Шавлинскому с рюкзаками или нет. За это и выпили, все. До талого. Когда все улеглись спать, мы с Игоряном сидели под первыми снежинками у костра и спорили идти нам с рюкзаками или без. Громко ругались. Потом я забрался в палатку и уснул в кепке, незастегнутом спальнике и продолжал ругаться всю ночь (по словам Аленки и Артура). Ну, в общем, все происходило добро и лаского.
Утром посещали смешные мысли. Например "Большой кусок еды и маленькая тряпочка". Это о сале и тряпочном мешке. Или "Спирт повезем домой". Тоже не плоха.
Маленькая рецептурная книга.
Рекомендуется запивать спиртом (Если здоровье вам все еще дорого, хотябы как память). В плове крайне много масла. В нормальном (обычном) плове его еще больше, но как-то оно по-другому, не так.
Это, в общем-то, и все. Икра сардин - шпроты.
В котел кладуться грибы. Немного масла. Тушить. Добавить немного воды, гречка на 4х - 1.5 кружки.
Можно горсть овощей, чеснок (крупнорезаный) в последние 5 минут перед снятием с огня.
Запивать настойкой жимолости.
Можно жарить на веточке, стапливая жир в сухарь. Получается что-то вроде шашлыка. И вообще - вкусно. Примерные габариты кусочка 35х18х7 мм.
Варить пахучую смородину (листья), две щипотки чая (листового). Можно добавить сгущенки, сахара и сухого молока.
a) Продолжать греть. Лавровый лист вытащить.
b) Закинуть мелкий чеснок, перед самым снятием.
c) Помешать веточкой ивы, на которой жарили сало.
Общее время варения 3 часа 20 минут.
Запивать настойкой жимолости с ягодками.
Утром было много снега. Бродили по поляне. Ели сало. Выползали наружу только мы с Игоряном, т.к. хотелось пить и еще кое-что наоборот.
После обеда стало тепло. Артур прогулялся до стоянки "Аленины озера". Мы сочиняли стишки на тему конца света. Считаем дни. Проторчали на Машейском озере четыре дня. Видели и снег, и дождь и даже иногда солнышко. И это правда, что иногда. Максимка - идол безухий, смотрит в небо и ничуть нам не помогает. Мантра от дождя и прочей Жопы, действует, только если при каждом новом прочтении менять в ней одно слово. Смысл ее тоже теряется, и действие получается слабое. Если во фразе "Будешь, есть всю жизнь козу", слово "козу" заменить на стрекозу, многое изменится. А если заменить на "салозу", жутко мерзко получается. Жаль, нет среди нас Пушкина или хотя бы Лермонтова, они бы помогли с рифмой здорово. Надо же им было помереть так давно.
В пятницу я забрался на изогнутое дерево. Долго строил плавучий мост. Потом по нему перебралась и Аленка. Игорян в этот момент придумал загадку:
"Бабочка - Муравей - Это
Муравей - Красный
Найди связь"
Отгадка: На улице солнце.
По прошествии пяти минут маразмотики заговорили:
Белый стих.
Красный стих.
Затих.
Следующий стих
Тоже затих.
Тихо без стиха.
Ха-ха, ха-ха,
Ха-ха, ха-ха.
Стих - стих.
А стих ли стих?
Анжела смотрела на небо в гордом одиночестве. Она подошла к Игорю, спросила:
Утром снова холодно. Ушел Артур. Он решил вернуться по мокроте и снегу к теплым краям низин. На обратном пути мы не обнаружили следов его прибывания в избушке, отсюда сделали выводы. Четвертое измерение, не иначе.
Ночевали уже в санотории "ГриппНагорье". Мимо проходили измотанные томичи. Они стучат альпенштоками по камням и пугают девушек. На приглашение остаться в санатории они ответили категорическим отказом. Жаль, ведь у нас заканчивается спирт. Остается одна жима. Игорян нашел на помойке 200 г. бензина в батле. Разводим костер без проблем. Стреляем из луков, найденых на стоянке. Стреляем по деревьям. Иногда попадаем. На сучке висит сумка с салом. Стреляю по ней, как по максимально приближенной к живой мишени. Сегодня в первый раз умылся. Ничего хорошего и нового не заметил. Кожа очищается сама, а волосы красивы и послушны.
Утрами думаем. С каждым годом походы становятся все дольше, а рюкзаки все легче. Скоро будем ходить с одними зонтиками. Убрали в рюкзак Максимку. Выглянуло солнце. Ночью, объевшись "Гингемы" смотрели на звезды и наблюдали приземления НЛО в разных частях страны. Девушки, объевшись сытного ужина, утром не поднимались до 12 часов, хотя легли спать в 23 часа. И так почти каждый день. Столом у нас служит груда камней. На ней утром раскладываются продукты, а к вечеру они съедаются. Я точил нож, когда из рук выскользнул брусок. Он пролетел в щель между камнями, и мне пришлось до неузнаваемости деформировать руку, чтобы извлечь прибор.
Над помойкой, между двумя камнями высотой в рост человека, Игорян сделал навес. Под него ставил рюкзаки. От дождя это спасало лишь отчасти. На костре лежит решетка. Это очень удобно. Можно регулировать температуру котла, не трогая костра. Сидим на деревянных пнях и жгем гнилушки. Игорян поддерживает огонь, ибо спичек у него нет, все промочил или потерял. Артур, уходя, отдал мне зажигалку, видя полную безответственность некоторых товарищей. Игорян по этому поводу сильно злился (и не молча).
После трех санаторных деньков отправились назад, встречать Армаггедон. Нужно найти место, где удобно наблюдать парад планет. Встали с Игоряном в 10 часов и стали варить завтрак - гороховый суп с пенкой. Пенка сбежала. Отмечаем на заметку, что надо брать с собой "ZUKO" - маракуйю и папайю, а так же маникюрные ножницы, чтобы разрезать пакетики. Игоряну до слез и соплей хочется жареного сала. Он берет веточку ивы и делает "шашлык". Замечаем, что, проснувшись утром, несем всякую чушь. Тропа теряется, и вообще ведем себя не нормально. После завтрака, когда в желудок попадает 50 г жимы, все становиться на свои места. Костер горит так, что виден с Луны, тропа сама вплетается в ноги, а слова льются не хуже чем у Демосфена, в лучшие его годы.
Небо снова затягивает тучами. Северо-Чуйский хребет виден прекрасно на сером фоне. Проснулась Анжела (около 12:10). Аленка все еще спит. Хороший сон - признак чистой совести. Пора начинать косячить (всем сообща) или устыдить всех до покраснения ушей и щек. Иначе проспим все на свете.
Когда Игорян и Аленка чистили грибы, мне не хватило ножа, как тому монголу стрелы.
Ели луковый салат. Неплох.
Игорян ходит по два раза в день на свой любимый камень, смотреть на ледник. Спасибо грибам. Разговоры в основном идут о конце света и его последствиях. Например, в случае ядерной зимы, пойдем в Чибит. Сошьем из шкур, которые валяются в соседнем домике, шубы и будем в них выживать.
"А лапша с луком в масле, сама по себе не пло..." - сказала Аленка, поперхнувшись. А ведь еще куча грибов в масле жарятся. Мечтаем обменять сахар и чай на мясо.
Стих
Мышь построила шалаш.
Он не наш.
Он не ваш.
Это мышиный шалаш.
А где же наш?
Где же ваш?
И зачем вам шалаш?
За день до обещенного Нострадамусом конца света ели кашу Геркулес. Ленка противилась, но есть пришлось. Анжелке не нравилась каша, но на автопилоте она съела добавку. Остатки были высыпаны в норку эмурангу. Еште!
Бодро двигаемся по тропе назад. Время от времени сбиваемся (спирт кончился). Встретили "дом престарелых" на выгуле. Поздоровались вежливо, потом чертыхнулись. Сами хотели передохнуть на слиянии Ороя и Машея, а место занято. Отдыхали в лесу, чуть дальше. Видели палатку и бродящих в поисках клещей по чаще людишек. Кто они?
Когда тропа стала дорогой, мы увидели фермы. Нет, не те, на которых ночевали по приезду. До Чибита еще очень далеко. Фермы на Машее. Здесь тусуются наши знакомые томичи. У некоторых ноги вывернуты и им требуется врач. Неподалеку стоит мужик и улыбается. Кто он? Непонятно. Скорее всего, фантом.
Разговор у нас был по-азиатски краток:
Мы повернулись на 90>0влево и, попрощавшись, двинули в гору. Фантом ухмыльнулся, остальные пригрузились. А чего нам, праздношатающимся, не привыкать. Бродили по лесу, кусаные комарами. Вышли на Ровню. Гроза приближалась. Последняя гроза - небесный ураган. Заперлись в домике, забили окна палаткой, тентом и полиэтиленом. Стихия неистовствует. Смерть идет.
Вода далеко. На дрова пошел старый айыл. Говорим с Игоряном об оборотнях и вампирах. Какая же это туфта, если надвигается Конец света. Но нам быстро заткнули рты и загнали в дом. Зажгли яркую свечу. Она колыхалась на столе, рискуя что-нибудь поджечь. Все чего-то напряженно ждут. Анжелка нервно поедает сало. Игорян на нее покрикивает, его душит жаба. Аленка кимарит, ей снова хочется спать. Я крошу парафин в светильник, который сделал некоторое время назад из отработанной свечи и мыслю. Звезд не видно, не то, что планет. Грусно. Ветер пытается оторвать наши заслонки на окнах, а так же вышибить двери.
Ночью, одна из заслонок все же распотронилась и мне в голову дул холод гор. Результат - глухота на левое ухо в течение суток. Спали плохо. Игоряну снились шпионы и подводная лодка без башни. Мне снились бешеные эмуранги (фильм ужасов). Только Анжела спала хорошо и спокойно. Святой человек.
Чай пили с золотым корнем. Валидол лежал неподалеку.
Спустились к дороге, пошли подгорку в сторону Чуи. В палатке, виденной нами вчера, жили москали. Мы встретили женщину без определенного возраста в красной куртке, девушку и парня в джинсах с хипарьскими волосами. У парня за спиной болтался этюдник. Отдали им часть гречки. Они сами попросили нас об этом. Сказали, что не успели закупиться, теперь вот питаются грибами. Врут наверняка.
У мостика через Чую повстречали массу людей, на автомобилях. Были там новосибирцы на джипах и мерседесах, а так же барнаульцы на "копейке". Барнаульцы приехали на сплав. Они собирались пройти Чуйский прорыв - ужасное местечко. Скалы вдоль берега поднимаются метров на 30, а сама река кипит, зажатая между ними. Смертнички. Пожелали им удачи и съели два стандарта витамина С и четыре стандарта глюкозы. Теперь можно спокойно идти.
Маленькие алтайские ребятишки попросили спичек. Игорян не дал, помня урок. Да у него их и осталось всего пару штук. Я не выдержал и отдал ему зажигалку Артура. Игорян даже не обрадывался. Идем без остановок. Тучи снова пророчат дождь. Но нас уже не напугать. Конец света перенесен на неопределенный срок и теперь пришла пора подумать, а как же жить дальше.
Дождь все-таки пошел. Мы сварили еду и чай. Спал очередной раз плохо, наверное, потому, что за последние дни так выспался, что исчерпал свой лимит отдыха еще надолго. Говорим, как и положено по азиатски. Чего стоит только мой вопрос утром "Кто чай будет пить, сахар?" Все все поняли.
В восемь часов пошли на трассу. Голосуем. Играем травинками в солдатиков. Подошли двое москалей. Плотная самоуверенная женщина и худощавенький парнишка. Они очень много говорили. Очень много. Рассказывали про сплав, про горы. Про Крым. А мы сидели и смотрели на дорогу. Выпили много ZUKO.
На Семинском перевале помогали водителю и кондуктору бить кедровые шишки. Кондуктора Ленка назвала сутенером, потому что он собирал со всех деньги. К тому же в Горно-Алтайске он сбежал, не сдержав слова по поводу скидки на билет. В Онгудае купили бутылку водки. В Усть-Семе вторую. Из Горно-Алтайска ехали в полупустом экарусе. Последнем. Сидели с Игоряном в конце салона. Водитель предупридил, чтобы не мусорили. По его словам, как только в салон попадают туристы - жди свинарника. Мы заверили, что вовсе не туристы мы, а праздношатающиеся. Поэтому мусора не будет.
Только выехали, как тут же захотели в туалет. Куда деваться. Пришлось наполнить двухлитровый батл из-под пива "Очаково". Там его и оставили. Почти допили водку. Игоряну чуть было не поплохело, спасла родная Карачинская. В поезд заскочили без билетов. Он уже трогался, когда мы выгрузились из автобуса. Сказали, что едем до Барнаула и проводник, чувствуя деньги, взял нас. Ура! Ленка на радостях облилась кипятком. Игорян забурогозил. Принесли немного еды из вагона ресторана, чтобы заткнулся, пока не высадили.
В Барнауле он отказался выходить, и пришлось нам возвращаться домой. Я пытался позвонить, но карточку вставлял не той стороной. С горя выпил пива и поехал в Новосибирск.
декабрь 1999 года
Тимофеев А.С.
Заключение
Проходит год, проходит век, проходит тысячелетие. Что произошло знаменательного за это время? Мы узнали Алтай. Мы попали в горы. Мы полюбили их. Мы осознали себя здесь, каждый по-своему. И мне кажется это не плохо. Мы узнали друг друга. У нас много друзей. И это счастье. У нас есть общая идея, может быть смешная. Мы сами временами смеемся над ней, но продолжаем жить в том же ключе. Мы пережили Армагеддон. Всеобщий, глобальный. И каждый свой. А теперь, на пороге тысячелетия, ничего не остается, как с оптимизмом и улыбкой смотреть вперед.
Новосибирск 1999.
ЩОРС, ЛТД99
ПТО 99
Армагеддон: Рассказики. Тимофеев А.С., Новосибирск, Праздношатающееся Туристическое Общество, 1999.-17с.
| Армагеддон | http://www.pto.sib.ru |